В публикации сохранены некоторые особенности авторской орфографии и пунктуации
– …Good morning, – говорю я своему шефу по-английски. Китайцы любят получать немного «лица» ((«Оказать любезность», при дословном переводе на китайский язык звучит как «дать лицо»)), особенно когда им это ничего не стоит. Мне все равно, я люблю положительные эмоции и не его вина, что в свои 32 года он еще довольно плохо говорит по-английски. У него много других достоинств и опыта. Я его уважаю – уважаю, но не побаиваюсь. Он это знает. Поворачиваюсь к нему спиной и плюхаюсь за свой стол. Мне удается прийти на работу раньше него, только когда он в командировке, хотя я очень редко опаздываю. Ну, и черт с ним, думаю. Это, в конце концов, его бизнес.
– Good morning, – слышу довольное в ответ. Ритуал соблюден. Я забываю о нем. Каждый занимается своим делом. Я – своим, он – своим.
Черкасова знаю давно. Пристально слежу за его творчеством. Стараюсь при каждой встрече увидеть последние работы, разглядеть новые грани его таланта. Это интервью родилось спонтанно.
Быть женщиной в феодальном Китае означало иметь нелегкую судьбу — нужно было перенести массу моральных, и — главное — физических страданий, чтобы соответствовать устоявшимся представлениям о женщине и женской красоте. В Китае всегда (как, впрочем, и везде) прежде всего ценились внешние качества женщины. Признаком изящества женщины, особенно из состоятельных кругов общества, считались маленькие ножки и плоская грудь. По китайским обычаям (вошедшим в традицию во II тысячелетии), женщина должна была иметь маленькие дугообразные ножки, напоминающие форму молодого месяца или лилию. Девушке, не обладавшей этими признаками красоты, трудно было выйти замуж. Чтобы нога приобрела дугообразную форму, девочкам в 6-7-летнем возрасте подгибали все пальцы, кроме большого, к подошве и накрепко привязывали их бинтами. Каждую неделю бинты туго затягивались. Так продолжалось до тех пор, пока стопа не принимала дугообразную форму. Эта процедура вызывала у девочек сильные боли, ноги часто немели. Недаром у китайского народа сложились такие поговорки: «Красота требует страданий» и «Пара забинтованных ножек стоит ванны слез» ((Сидихменов В. Я. Страницы прошлого. — М., 1987. — С. 335-336)).
В адрес Генерального консульства РФ в Шанхае и Русского клуба поступило письмо от жительницы Шанхая Чжу Шаоцзюнь с просьбой оказать содействие в розыске ее матери, гражданки России. Предлагаем читателям познакомиться с основным его содержанием:
Китайский исследователь Александр Чжичэн Ван ((Оригинальный вариант статьи. В сокращенном виде статья была опубликована под названием «Ван Чжичэн – исследователь истории русской эмиграции» в журнале «Проблемы Дальнего Востока», № 6, 2001. Сс. 132–136.)) — руководитель секции по изучению истории русских эмигрантов при «Русском клубе в Шанхае» ((Клуб создан в Шанхае в декабре 1998 г., в 2001 появилась электронная газета Клуба в сети Internet.)), член Общественного совета Клуба, известный китайский ученый-русист, заведующий Отделом России, и руководитель Центра славяноведения Института Европы и Азии Шанхайской Академии общественных наук, член Ученого совета ИЕА ШАОН, Советник и Почетный член Музея русской культуры в г. Сан-Франциско, США.
Я вам расскажу историю Тарановского. История про то, как русский человек, аристократ из самых знаменитых дворянских родов, приехал в Шанхай. Он интересовался электроникой, как таковой, и когда кончилась война, американцы узнав, что он электронщик, взяли его работать на свою радарную станцию. А нужно заметить, что никто тогда не знал у нас, что такое радар. До самого отъезда на Родину он отработал на этой станции и тогда же познакомился с нашим послом Рощиным. Тот много расспрашивал его о радаре, Тарановский рассказывал, а посол записывал. Затем он вернулся в Советский Союз, в Свердловск. Прошло совсем немного времени, и его посадили и отправили на угольные копи, что под Карагандой. Он там добывал уголь. Условия были ужасными. Вдруг, в один прекрасный день, на перекличке ему говорят: «Тарановский. Два шага вперед. Собирай манатки, поедешь». Он спрашивает: «Куда?» — «Тебе скажут, куда». А ему бывалые арестанты рассказывали, что обычно так — берут, ведут, а потом в затылок стреляют. Он обрадовался. Чем от угольной пыли помирать, так пусть лучше убьют. Идет, никто не стреляет. 
Сегодня попали под сильный дождь — один из четырех-пяти дождей, которые мне лично удалось застать в Пекине за целый год. В этом городе погода не мокрая в принципе, не то что в Шанхае. Интересно, но в этот самый нужный момент не попадается ни одного свободного такси, хотя их в Китае пожалуй больше, чем частных машин, по крайней мере на первый взгляд. Мимо нас проносятся ряды автомобилей, в которых сидят счастливцы, поймавшие мотор чуть раньше нас. Спрашивается, стоило ли торопиться выходить из уютного чайного домика, в который мы были приглашены нашим товарищем, организовавшим там вечер традиционной китайской музыки? Стоило. Нас ждут друзья в другом месте, и мы обещали появиться. Вот и стоим, голосуем на четырех углах перекрестка. Мокрые, но не злые, потому что необычно, не часто так попадаем. Мимо проходит женщина с зонтиком, рядом с ней мужчина с велосипедом. Оба тоже мокрые, и зонтик ей уже вроде и ни к чему. Она предлагает зонтик нам! Просто так. Дескать, что же, вы еще не сильно намокнуть успели, постойте под зонтом, пока не поймаете. Отказываемся. Уже сами решили, что промокать, так уж промокать.
